А КАКОЙ У ВАС ПРОБЕГ ТО?

- Я вас беру. Вы мне подходите. – деловито сказала девушка.

- В каком это смысле – беру ? – не понял Сергей.
- Ну.. как машину. Мужчину сейчас надо брать как машину. Вы какой-то не расторможенный.
- Растаможенный. – поправил механически Сергей – Вот даже какие подходы сейчас в моде... Ну давайте.
- Пробег у вас какой? – деловито спросила девушка.
- Тридцать лет уж бегаю. – честно ответил Сергей - Верой-правдой... Не подводил.. Никто не жаловался.
- Тридцать? – недоверчиво переспросила девушка – Не сказала бы...
- Предыдущая хозяйка аккуратная и заботливая была. С таким уходом – еще сорок бы бегал.
- А почему избавляется? – продолжила девушка.
- Другой агрегат себе купила. Покруче. – пояснил Сергей - За ненадобностью и избавляется.
- Все так говорят. – хмыкнула девушка – Заграничная бабушка аккуратененько в церковь ездила? А сам небось битый..
- Дык тридцать лет. – пожал плечами – В тридцать лет – кто не битый-то? Но бит несерьезно – облицовку не повело, рот закрывается. Там задели, тут зацепили. Разок угоняли – спину поцарапали.
- Вижу, вижу.. Ничего. От угона мы застрахуемся. – уверенно сказала покупательница
- Никто! Абсолютно никто не застрахован от угона! – хихикнул Сергей.
- Это мы посмотрим еще. – оборвала веселье девушка - А мотор? Не барахлит? Ходовая там...
- Да нормально все. Не было проблем пока. Не новое, конечно, но работает. Еще побегаю – заверил Сергей – По мелочам только. Чихаю иногда, кашляю, греюсь...
- Эмм. Ну.. Вроде как подходит мне. И вид - ничего. Ваши условия?
- Вид! Хороший тюнинг и вообще мечта, а не машина получится. Значит так. – начал загибать пальцы Сергей – Перво-наперво – топливо чтоб качественное.
- А может... может как-нить.. – замялась девушка.
- Не, не, не. Никаких салатиков, макарон. Мясо. Много. На салатиках много вы там наездите? Понимать надо.
- А расход большой? – продолжила сомневаться девушка.
- Не маленький. – твердо сказал Сергей – А что вы хотели – представительский класс. И это.. чтоб топливо на заправке было – ваша забота. Здесь понятно?
- Понятно. – кивнула девушка.
- На техобслуживание иногда отпускать. – продолжил загибать пальцы Сергей.
- А я? А я в те дни как? – забеспокоилась девушка
- А сейчас вы без машины как? – хмыкнул Сергей – Да вы не бойтесь. Не часто это...
- Ну да ладно. Посмотрим. Еще что-нибудь?
- Чехлы стирать. А то знаю я – потом начинается, неужели так трудно не пачкать, как я устала... Любишь кататься – люби и чехлы стирать.
- Чет сложно как-то все.. А это... ммм... – покраснела девушка – А с какой скоростью вы можете ездить? Легко ли заводитесь? А в холодную погоду?
- Хотите тест драйв? – галантно предложил Сергей.

ДЛЯ БАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ

Поздравляем! Вы стали счастливым обладателем нашей бабы! Перед тем как приступить к эксплуатации вашей бабы, советуем внимательно ознакомиться с её техническими характеристиками.

Внешне наша баба мало отличается от человека. У неё имеются руки, ноги, туловище и интерфейс, который бабы постоянно подкрашивают. Для придачи полного сходства с человеком, некоторые бабы наделены искусственным интеллектом. Научно установлено, что за одну секунду их мозг способен совершать до двух миллионов абсолютно нелогичных операций!
Для наглядной демонстрации наши учёные провели любопытный эксперимент: на один телефон они посадили одну бабу, на другой телефон другую и соединили... К сожалению, ни один учёный так и не дожил до конца эксперимента.
В хозяйстве наша баба - вещь совершенно незаменимая. Она способна стирать, готовить, мыть пол, а также по мелочам: коня на скаку, в горящую избу и тд и тп. В быту она неприхотлива, подпитывается баба от холодильника.
Необходимо помнить, что время от времени у баб случаются критические дни. В такие дни что бы вы ни делали, баба будет вас критиковать. К сожалению, вследствие грубой конструкторской ошибки, бабы не имеет кнопку "Выкл". Лучшие умы инженерной мысли работают над устранением этого чудовищного дефекта.
Многие бабы снабжены системой surround sound. Громкость некоторых баб может достигать 120 децибел! Это позволяет бабе легко глушить взлетающий истребитель и водку.
До сих пор не установлен точный механизм размножения баб. Одни утверждают, что бабы собираются на конвейере в Эстонии - собираются бабы очень медленно, особенно если вы куда-то спешите... Другие говорят, что бабы размножаются делением - сначала бабы делят мужиков, а потом с ними размножаются. В любом случае, разнообразие баб велико! Однако, несмотря на то, что в мире существуют различные модели баб, далеко не все бабы - модели.
Состояние бабы сильно зависит от её пробега. Если пробег у бабы небольшой, её обслуживание сводится к минимуму: периодически проверяйте давление, устраняйте подтёки, меняйте прокладки. Если же ваша баба уже была в употреблении, да ещё и использовалась не по назначению, её корпус помялся, а местами изрядно проржавел, требуйте у производителя полной замены старой бабы на новую! Однако, имейте ввиду - неправильно брошенная баба может вернуться.
В общем, уважаемые бабовладельцы, если вы хотите чтобы ваша баба прослужила дольше, перестала постоянно отказывать и ломаться - почаще ухаживайте за ней. Бабы это любят.

НЕМЕЦКИЙ ФАМИЛИЕН ТАГ

История эта произошла с одним моим товарищем (назовем его Вовой). Было это в 1989 году в ГДР, как тогда называлась эта страна, куда Вова
прибыл для прохождения дальнейшей службы после окончания одного из орденоносных военных училищ.

Прошло уже два месяца, а бедолагу молодого лейтенанта так на службе загоняли, что ни разу еще Вова за пределы своей части не выходил и "заграницу", можно сказать, и не видел.

Но своими ратными подвигами удалось все-таки ему получить один день отгула.

Надел Вова свой самый лучший и единственный прикид и отправился в город на иностранную жизнь посмотреть.

А погода в тот день была собачей. На дворе стояла осень и как положено в это время в Германии, особенно в Северной ее части, где и происходили эти события, было холодно и лил дождь. В общем, гуляя по улицам и глазея на яркие витрины, Вова замерз. И тут на его счастье, ему на глаза попадается баня.

Не знаю, как он понял, чтоэто баня (а Вова по-немецки знал только два слова : Я-я и натюрлих), наверное, нутром почуял.

Это навеяло ему воспоминания о русской бане и Вова ломанулся прямиком туда: погреться, да и помыться не мешало бы. На входе его встречает тетка - банщица.

Каким-то образом выяснив, что это удовольствие стоит всего 5 марок, он решительно бросает ей бабки. Банщица, видя, что человек не местный, предупреждает его:
- Фамилиен таг - что означает "Семейный день", а это значит, что в этот день все немцы моются совместно, и мужчины и женщины и даже дети.

Непоняв нифига, но услышав слово "Фамилиен", Вова решает, что его спрашивают фамилию. И он решительно отвечает:

- Михайленко.

Теперь банщица, ни хрена не догнав, говорит по слогам:

- Фа-ми-ли-ен та-аг.

Вова отвечает:

- Ми-хай-лен-ко.

Видя такие Вовины непонятки, банщица берет ручку и пишет на бумаге:

"Фамилиен таг".

Вова забирает у нее ручку и пишет ниже:

"Михайленко".

Тут банщица сдается, дает ему два полотенца (одно большое, другое поменьше) и отпускает с миром.

Вова скидывает свои шмотки в шкафчик, туда же кидает оба полотенца и несется к двери моечного отделения. Но тут вдруг эта дверь открывается
и из нее выходит голая женщина. У Вовы начинается паника.

Решив, что он не туда зашел, он вылетает в чем есть в холл, где сидит обалдевшая банщица и удивленно смотрит на него. Тогда он опять летит в раздевалку и начинает ломиться во все двери, которые там находит, попадая то в туалет, то в подсобные помещения.

В конце концов он решает, что надо идти туда, откуда вышла женщина, а разделение будет дальше. Он открывает дверь, заходит и видит:

Вокруг полно мужиков и баб и все голые!!!

К мужикам Вова относится спокойно, но увидев такое скопление голых женщин, его достоинство начало сремительно подыматься, увеличиваясь в размере.

Чтобы предотвратить этот непроизвольный рост конечностей, Вова прямо от двери стартует и с шумом и брызгами ныряет в ледяную воду бассейна, чем привлекает всеобщее внимание мирно моющихся немецких граждан.

Не просидев в воде и 30 секунд, Вова начинает синеть.

Вылетев оттуда, он уже ни на кого не обращая внимания прет в парилку. Там одиноко сидит дед. Вова кидает свой зад рядом на полку и вроде бы начинает отходить. Но тут его зад нанает стремительно раскаляться. Вова начинает ерзать, подкладывая то одну, то другую руку себе под зад. Дед, улыбаясь, наблюдает за ним а потом на ломаном русском говорит:

- Ты ис советски гарнизон?

- Да! - вообще охренев от происходящего, отвечает Вова. -А Вы как узнали?

- Тебе ето давайт? - спрашивает дед, показывая на маленькое полотенце под своим задом.

- А-а-а!!! - доходит до Вовы на хрена ему все-таки дали два полотенца, но идти за ним уже не решается.

Дальше между ними завязывается беседа, из которой Вова узнает значение слов "фамилиен таг" и некоторые особенности помывки в немецких банях.

Вова уже расслабился, но тут опять - открывается дверь, заходит молодая девушка (естественно голая), забирается на самый верх и садится прямо напротив Вовы в позу "Лотос" (знаете такую, да? а не знаете, так поинтересуйтесь и представьте себя на Вовином месте).

В общем: "На Вова, БИТТЕ, все перед тобой".

Вова не успел ничего подумать, а его хозяйство уже опять среагировало. Оборвав разговор с дедом на полфразы и хватаясь руками за балду, Вова ошалело выскочил из парилки и опять бросился в бассейн.

Остыв снаружи и внутри, он не стал больше испытывать судьбу, а опустив свой жбан чтобы никого не видеть, тихо вышел, оделся и свалил.

В немецкую баню он больше не ходил, но немецкий на всякий случай выучил.

Мудрый анекдот о том, что если там кто-то есть, то зачем портить отношения?

Однажды биолог-атеист гулял по лесу, размышляя о том, какой удивительный мир подарила нам эволюция. И тут поток его мыслей прервало громкое рычание. Он обернулся и увидел огромного медведя. Профессор побежал, но оторваться от зверя было нереально. Мужчина споткнулся и упал. Следующее, что он увидел, — это огромный медведь, стоящий одной лапой у него на груди и замахнувшийся другой, чтобы нанести смертельный удар.

С ужасом в глазах профессор-атеист закричал: «Боже, помоги мне!»

После этого время остановилось. Медведь замер. Лес замолчал. Лицо биолога озарил яркий свет, и голос с небес сказал:

— Все эти годы ты отрицал Мое существование и твердил своим студентам, что Меня нет. Но сейчас, в этой ужасной ситуации, ты рассчитываешь на Мою помощь. Могу ли я в связи с этим начать считать тебя верующим?

Профессор-атеист посмотрел на небо и ответил:

— Если я сейчас скажу, что стал христианином, то это будет лицемерием... Но, может быть, ты можешь сделать так, чтобы этот медведь поступил по-христиански?

— Хорошо, — сказал голос.

Яркий свет исчез, и звуки леса вновь зазвучали. А медведь сел возле профессора, сложил лапы в молитвенном жесте, склонил голову и сказал:

— Господи, благодарю Тебя за эту пищу, которую Ты милостиво послал мне сегодня!

Охотник и Волк

Повредил как-то зимой Волк лапу. Попробовал идти и не смог. Проклял злую судьбу и понял, что пришла его погибель. Лёг Волк на снег, закрыл глаза и, что бы не думать о смерти, стал вспоминать детство и былые охоты. Время идёт, смеркается. Подмораживать стало, а он уже так озяб, что холода не чувствует.Забылся сном бедняга и не увидел, как вышел из чащи Охотник. Заметил замерзающего Волка, пожалел, взвалил на плечи, да и отнёс к себе в избушку. Там укрыл Серого тулупчиком, напоил горячим отваром и барсучьим салом растёр.
Две недели ухаживал за Волком и вылечил. Ожил Серый, не знает, как Охотника благодарить. Пока тот на охоте, Волк воды натаскает, посуду помоет, полы подметёт, обед приготовит и сидит на крылечке ждёт, скучает. Вернётся Охотник, они щец поедят, и друг другу всякие истории рассказывают. Так бы они и до весны спокойно дожили, но…
Отправился как-то Охотник к друзьям в гости. Выпивает с приятелями, закусывает и беседует о том, о сём. И угораздило же его ляпнуть.
— А со мной, братцы, в избушке Волк живёт.
— Ах ты бестолочь, — повскакали с лавок другие охотники. – Да кто ж тебя надоумил? А знаешь ли ты, что, сколько Волка не корми, он всё равно в лес смотрит?
— Ну и пусть смотрит, — отмахивается от них Охотник.
— Вот, помяни наше слово, добром это не кончится.
Возвращается он домой, глядит, на крыльце его Волк ждёт, скучает.
— А чего ты в лес-то, смотришь? — подозрительно спрашивает Охотник.
— Куда же ещё? – простодушно отвечает Волк. – Избушка то твоя посреди леса стоит.
— Тоже верно, — согласился тот. Но, призадумался.
На следующий день идёт с охоты, да не по привычной тропинке, а заходит сзади дома. Выглядывает из-за угла, а Волк, как всегда на крыльце и в лес таращится.
— Ага! – выскочил Охотник. – Опять в лес смотришь?
— Не пойму я, в чём дело, — растерялся Волк. – Может быть, давай, я буду всё время на дом глядеть?
— Да я не в том смысле, — замялся Охотник. – Ты просто постарайся не только туда смотреть.
На третий день волк весь извёлся. Попробуйте не глядеть в лес, когда он повсюду! Встречает он Охотника и говорит, что, мол, виноват, но в лес опять посматривал.
Неуютно стало им в избушке. Охотник молчит, хмурится. Волк сидит, в пол пялится, боится глаза поднять. Маялся он, маялся, да и не выдержал.
— Прости, — говорит, — но нельзя нам так дальше. Давай, я буду опять в лесу жить. А оттуда на твою избушку смотреть.
— Давай, — обрадовался Охотник.
На том и порешили. Пожелали друг другу спокойной ночи, да и отправился Волк в лес. А Охотник забрался на печь и лежит себе. Ворочался, ворочался, не спится ему, всё думает, как там его друг на снегу зябнет. Слез с печи, чайку согрел, трубочку закурил. Глянул в окно - вьюга воет, да лес стеной стоит. Пригляделся, а там, вдали, как две блестящие слезы, волчьи глаза. Вскочил Охотник, распахнул дверь и к другу бросился.
— Пошли, — говорит, – домой. Пропади она пропадом, эта народная мудрость.

....РАДИ БАБЫ СВОЕЙ..... ВСЕ ДЕЛА ОТЛОЖУ...ЧТОБ В ТОСКЕ У ОКНА НЕ СИДЕЛА......ТО КОНЯ ШУГАНУ.....ТО ИЗБУ ПОДОЖГУ....ЕЙ НЕЛЬЗЯ БЕЗ ЛЮБИМОГО ДЕЛА...!!!!!

Женщины делятся на два типа: хорошие и идеальные. Хорошие женщины имеют большую Ж, маленькую П и хорошо держат в руках Х.
Где Ж - жилплощадь, П - потребность, Х - хозяйство. Ато, о чем подумали Вы - это идеальная! )

Дамочка, которой предоставили СТО ДВАДЦАТЬ минут бесплатных разговоров, спрашивает оператора:
— А могу я это время использовать в течение месяца?
— Да, конечно.
— А в течение недели?
— Да пожалуйста.
— А за день?
— Да ради бога.
— А за час?
— Нет, за час не можете.
— Эт-то еще почему?

Попали на необитаемый остров мужики.20 30 40 и 50 лет...молодой увидел на соседнем острове женщин и с криком мужики - поплыли бросился в воду...30 летний крикнул ему- погоди счас плот построим и поплывем...на что 40 летний сказал что погодите маленько и они сами приплывут   но тут 50 летний сказал - я вообще не пойму что за суета? отсюда все прекрасно видно

Вчера своего мужа наконец то уговорила люстру хрустальную купить, дорогууущую( пол года копили). Поехали в магазин, взяли люстру и на крыльях радости домой, по дороге прихватили коньячку (обмыть это дело). Сели за стол, врезали по 50, потом повторили, ну и говорю:-"А давай Васек все-таки сегодня повесим". Мужик разомлевший, то ли от коньяка, то ли от моего  счастья, согласился. Поставили стул, на него табуретку, взгромоздился мой на табуретку, а меня заставил ее придерживать. Стою  счастливая ,наблюдаю как мой орел под потолком колдует, (а он почему-то в семейных трусняках был), перевожу взгляд ниже, и что я вижу –– из этих симпатичных трусиков выкатилось яичко, ну я от умиления взяла и так легонечко дала щелбанчика. Мой "ГОРДЫЙ ОРЕЛ" как полетит с этой эстакады, вместе с люстрой, которая расколотилась вдребезги, вскакивает и с остатком люстры ко мне подскакивает. Ну,думаю убьёт, а он говорит: -"Б.. (Блин),как током  пи....(долбануло), прямо до яиц дошло, хорошо не насмерть!"

Есть такой назидательный рассказ о силе Креста и крестного знамения.
Три девушки шли по железнодорожным путям и оказались между двумя встречными поездами. Все три остались живы и невредимы.
Поезда прошли и девушки увидели трёх бесов, спорящих между собой.
«Ты что её под поезд не толкнул? - говорят двое третьему.
- Такой удобный случай был, была бы душа наша.»
А тот отвечает: «Не мог - на ней крестик, и ничего у меня не вышло».
А ты свою почему не погубил? Она же без креста".
- «Да, на ней креста нет, но когда она выходила из дома, она осенила себя крестным знамением, и я тоже ничего не мог сделать».
И третьего беса спросили: «Ну, а ты чего зевал? Она же у тебя совсем неверующая!»
- «Так-то оно так, да её мать перекрестила и на дорогу сказала: „Иди с Богом“.
Тут я бессилен: материнское благословение не имею права нарушать, потому что оно - от Бога».

Как учили медведя рыбу не воровать (История рыбака)

Как-то раз поехал мой знакомый к друзьям на край земли, то есть на Камчатку. Следует отметить, что эти знакомые – еще те браконьеры…

Обитают они где-то в лесах, ловят рыбу в больших количествах, охотятся на зверей, и конечно же это все они делают нелегально. Далее рыба и дичь продаются, и таким образом зарабатываются деньги. Но дело не в этом.

У одного из друзей моего знакомого свой домик в лесной чащи, где в качестве домашнего животного, он держит медведицу, которую зовут Машей. Несколько лет назад он убил старую медведицу, но пожалел и оставил медвежонка, который в итоге оказался девочкой, и ее назвали Машей. Зверя быстро приручили, он был добрый и послушный, но имел один изъян. Если к примеру, медведицу спускали с цепи, то за ней числился определенный грешок. То есть, она втихаря кралась к сетям и воровала рыбу.

А теперь сама история. Компания возле дома в лесу – празднуют. Хорошо пошло, водки много. Вдруг один из друзей, посмотрев в сторону реки, понимает, что забыли посадить медведя на цепь, потому что кто-то ворует их рыбу. Он хорошо поддатый, срывается с места, чтобы проучить воровку, подбегает к речке, достает здоровую рыбину из сети и начинает бить Машку по голове с причитанием, что не надо брать рыбу без разрешения…

Бил долго, пока Маша не ушла. Возвратился в компанию, а те на него испуганно смотрят, в недоумении…

- В чем дело спрашивает он?

- Ты дурак? Ты думал с Машкой что ли разбирался?

- Ну да конечно, чтоб не воровала больше. А что?

- Посмотри, а медведь-то давно на привязи…

Мужик в момент отрезвел, побелел и произнес "Кого же это я так"!?

Довели мужика!

Анфиса Журыкина пришла зимним вечером с работы и, поскольку возиться с ключом в полутьме на лестничной площадке не хотелось, нащупала кнопку звонка и продолжительно надавила на нее.
Теперь должен зашаркать тапками, приближаясь торопливо, муж Саня. Он приходил на целый час раньше ее и в это время обычно уже готовил ужин. Анфиса ждала. Но за дверью стояла полная тишина.

Тогда Анфиса позвонила снова — трижды и причем со злостью. Ей казалось, будто злость хорошо передается через звонок. И опять никакого результата. «Что еще за шуточки? — раздраженно подумала Анфиса.— Где он может быть? Спит, что ли? Сроду такого не велось».

Анфиса долго копалась в сумочке, потом в конце концов поймала там среди всевозможных женских вещиц ключ, довольно быстро попала им в скважину, открыла дверь и вошла — негодование прямо-таки распирало ее. Но тут ей пришлось удивиться еще больше. Все двери — ванной, туалета, комнатные — были распахнуты, и всюду горел свет.

— Саня! — рявкнула она.

Никто не отозвался.

Возмущенная Анфиса, не снимая шубы, прямо в сапогах протопала на кухню, однако ни мужа Сани, ни приготовленного ужина там не обнаружила и потому ядовито выцедила сквозь зубы:

— Поросенок!..

Круто развернувшись, она ринулась обследовать жилплощадь дальше. Громко стуча каблуками, стремительно прошагала через прихожку в зал и, едва ступив туда, замерла, остолбенела от удивления.

Муж Саня, лежал на диване в хорошем костюме, который был у него единственным, в белой рубашке и при галстуке. Лежал он в необычной отрешенной позе — на спине, голова как-то неудобно повернута набок, к самому краю дивана, глаза закрыты, а рот приоткрыт, на щеке след слюны. Рука беспомощно свисала до пола, почти касаясь белеющего рядом большого листа бумаги, исписанного крупными словами.

— А-а-а... — утробным голосом затянула Анфиса, еще не понимая ничего.— Са-аня-а?..

Она сумела наконец оторвать окаменевшие ноги от пола, кинулась к дивану, упала на колени и, перебарывая страх, дважды просяще встряхнула мужа за плечо:

— Саня-а! Ну, Саня!

Однако Саня не отозвался, лежал, лишь свесившаяся рука качнулась безжизненно. Лицо оставалось прежним — застывшим и чужим, дыхания заметно не было.

Анфиса отшатнулась, сотрясаемая крупной дрожью, ощутила на полу под рукой бумагу, схватила ее и, с нарастающим отчаянием медленно поднимаясь с пола, прочитала:

«Вот я и умер. Мыть меня не надо. Перед умиранием я специально сам помылся с хвойным мылом в ванной. Надел чистое белье и костюм. И побрился. Как полагается. Чтобы вам меньше было дела. А остальное смотрите, как для вас лучше. Я бы и похоронил себя сам, но это мне уж никак не суметь. Будьте здоровы и живите богато. Желаю всевозможного счастья. С холодным приветом Журыкин А.В.».

Дочитав до конца, Анфиса дико взвыла в полный голос, слепо бросилась из комнаты в прихожку, а оттуда, с трудом совладав с замком, — на лестничную площадку и принялась звонить, колотить кулаками в соседнюю дверь. Соседка Людмила быстро открыла, и Анфиса, не прерывая дикого воя, повалилась на нее всей своей внушительной массой.

— В чем дело? Что случилось? — оглушено спрашивала Людмила, едва удерживая обмякшее тело Анфисы, но потом собралась с силами, одним резким толчком поставила ее перед собой прямо и приказала со злостью: — Да прекрати ты орать в самое ухо! Говори по порядку!

— Саня... — сумела выговорить Анфиса. — Саня у-умер.

— Умер? — удивилась Людмила, — Саня умер? Да когда же это он успел-то? Я его недавно видела — с работы шел. По лестнице вместе поднимались.

— Он вымылся и умер... Он обиделся... — Выть Анфиса перестала и теперь лишь глубоко всхлипывала, захлебываясь обильно хлынувшими слезами. — Там лежит... На диване.

— А ну-ка пошли! — решительно развернула ее Людмила Зайчикова.

На самом деле Анфисин муж Саня не умер, был совершенно живой, только изо всех сил притворился. А сделал он это потому, что ему надоело быть подпоркой, без которой вроде бы и нельзя, но на которую и внимания практически никто не обращает: дескать, стоит — и пускай себе стоит, подпирает — и черт с ней. Сане хотелось, чтобы хоть маленько вспомнили про его человеческую душу, хоть чуть-чуть.

И начальство смотрело на Саню тоже с недоумением. Дескать, что за человек, когда и откуда здесь появился? Этих знаем — вон Горбухин, за пьянку и прогулы сколько раз его чистили, вон Кадыков, которому все не так и всегда он права качает, крикун чертов, вон Бугриков, неоднократно и с ним приходилось дело иметь, личность известная. Да всех тут знаем, а это кто же такой? И когда начальству называли Санину фамилию, оно пожимало плечами:

— Хм... Журыкин...

Ну а если к тому же и объясняли, что Саня хороший каменщик и человек непьющий категорически, то брови у начальства лезли от удивления вверх, а вслед за тем оно делало вид, будто вспомнило Саню, и сразу успокаивалось. Вот такая была Санина жизнь на работе.

И дома не лучше. Раньше, когда только еще затевали с Анфисой любовь, по нутру пришелся ей Саня своей безвредной и непривычной к нахальству душой. А потом, после женитьбы, Анфисины взгляды постепенно изменились. Ей уже мало стало того, что он сам и варит, и стирает часто, и умеет делать любое жизненное дело. Анфисе захотелось, чтобы у Сани появилась «ухватка», которая была у других и с которой эти другие имели возможность покупать хорошую мебель и разные там хрустальные и золотые вещи.

Ей совсем не нравилась такая ситуация, что Саня строитель, а у них даже полы оргалитом не выстелены, а у Людмилы Зайчиковой муж Игорь вовсе не строитель, но оргалит где-то сумел достать, и полы им Саня помог обить.

Анфиса все время говорила Сане об этом и о многом подобном, без конца давила на него с целью воспитать в муже настоящую «ухватку». Но Саня каким был, таким и остался, Анфисино давление на его натуру не подействовало. Он желал, чтобы у них начали рождаться дети, которых почему-то вое не было.

Она критиковала Саню на каждом шагу. И шапку-то Саня носит не так, и ест не так, и подарки ей к 8 Марта и ко дню рождения покупает безо всякого вкуса. Даже за то критиковала, что он спокойно терпит всю эту критику и нисколько не злится. И проявлять заботу о нем Анфисе стало как-то неохота, руки не поднимались заботиться о муже, на которого совершенно невозможно смотреть без критики.

Анфиса и в село, где жила старая мать Сани, давно прекратила с ним ездить. Вокруг своей матери, обитавшей в просторной квартире на другой улице города, вращалась постоянно: мама, мама, моей маме, для моей мамы... А о Саниной думала примерно так: «Если сын вышел настолько неудачный, то о чем же можно говорить с его матерью, какие с ней могут быть общие интересы, и вообще — зачем ее надо видеть?»

И Саня ехал в село один. А когда мать спрашивала, почему приехал без жены, он каждый раз придумывал новое оправдание. То приболела Анфиса, то свою счетную работу взяла на дом из-за срочности, то еще что-либо. Саня не хотел, чтобы мать узнала о подобном наплевательском отношении родной снохи. Старушка была сильно больная, а от расстройства нервов могла заболеть еще сильней и умереть совсем, оставив Саню на свете без своего душевного материнского тепла, которым он только и жил.

Таким порядком и шло существование Сани среди людей. И в результате все чаще становилось ему пустынно и грустно, и, просыпаясь поутру, он иногда даже и не знал, зачем начинается день.

В этот вечер Саня пришел с работы, сел в прихожие на обувную полку и подпер голову кулаками. Он не знал, какие меры примет, но чувствовал: терпение на исходе.

Вот сейчас, размышлял он, сготовлю ужин. Придет Анфиса и наверняка будет чем-нибудь недовольна, примется критиковать. Лишь на минутку бы задумалась: у Сани ведь, мол, тоже душа и тоже небось болит она, страдает в груди, плачет временами.

Но как добьешься? Все уж перепробовал. Умереть вот если. Тогда враз пожалеет, это точно. Тогда ей деваться некуда. Но разве можно умирать? Жизнь — она для того, чтобы жить. Стоп! А если не умирать, а просто сделать вид? Да отличный же выход! И поймет Анфиса, что плохо одной. А я живой. И начнем по-хорошему. Но тут надо изобразить как следует...

Первым делом он решил помыться, и не просто смыть с себя рабочую грязь, а основательно, полностью. Он глянув в зеркало, обнаружил, что и побриться тоже необходимо. Побрился. Смочил лицо одеколоном, причесался тщательно. И по мере того, как Саня делал все это, настроение у него улучшалось, даже радостным становилось, будто вовсе не мертвым представляться собирался, а готовился к какому-то празднику.

Облачившись в чистое белье, Саня без малейшего сомнения, словно умирал уже неоднократно, достал из шифоньера и надел белую рубашку, галстук, а потом и костюм. Глянул на часы — пора выбирать место.

Место в большой комнате, на диване, Саня определил сразу — тут люстра, света много, и лежать удобно, не устанешь на мягком. Он лег и попробовал, закрыв глаза и скрестив на груди руки. Но в тот же момент понял, что это слишком неправдоподобно, и подыскал другую позу — съехал головой на край дивана, свесил руку. Вот так пойдет, подумал удовлетворенно. Главное, сдерживать получше дыхание и веками не двигать, а остальное легче.

Саня лег и стал ждать. Анфиса вот-вот должна прийти. И вдруг он вспомнил, что надо же оставить письмо, пусть уж все будет по правилам. Чтобы Анфиса сразу вошла в курс дела. Саня написал все необходимое четкими крупными буквами. Хотел закончить, как заканчивал письма матери и брату — «С горячим приветом...», но вовремя опомнился: «Какой же горячий, если я мертвый?» И аккуратно вывел: «С холодным приветом...»

Услышав голос Людмилы Зайчиковой, Саня подумал: «Надо держаться. Сейчас начнет хватать».

И закатил закрытые глаза понадежней. И точно — Людмила Зайчикова подошла к дивану, бесцеремонно приподняла у Сани веко и внимательно всмотрелась. Однако Саня опять не выдал себя ничем.

— Хм...— озадаченно сказала Людмила Зайчикова. — И вправду помер. Хотя и теплый еще совсем. Когда же это он успел-то?

Анфиса начала выть снова, но теперь уже тихонько, поочередно со всхлипами.

— Попробуем массаж сердца, — решительно уперлась в Санину грудь своими мощными ладонями Людмила Зайчикова.— Может, еще не все потеряно.

И тут уж пришлось проявить Сане настоящую героическую выдержку, чтобы не заметили спрятанной в его теле жизни. Соседка оказывала давление на грудь с таким старанием, словно хотела не воскресить Саню, а наоборот, расплющить, уничтожить эту спрятанную жизнь.

— Бесполезно, — отстала наконец Людмила Зайчикова. Она бурно дышала. — Пустое дело.

— Как же я без него?! — оглушительно завопила Анфиса. — Саня, как же мне теперь быть?!

— Да, Санечка...— вздохнула Людмила Зайчикова, будто и не слышала слов Анфисы. — Вот и нет тебя с нами. И ничего-то хорошего на свете ты не видал...

— Как же мне тепе-ерь?! — снова взревела Анфиса, захлебываясь слезами.

— Ну ладно, успокойся. Не реви,— приступила к утешению Людмила Зайчикова.— Этим уж не вернешь. Как ей без него. Раньше-то не думала. Всегда нехорош был. Чистила и в хвост и в гриву. А теперь — как ей без него. Теперь живи в свое удовольствие, раз он был такой плохой, и нечего реветь.

— Он... он...— зашлась Анфиса, — он был... святой человек!..

Саня тайно просиял всем нутром от ее слов и подумал уже со снисходительной гордостью: «Ага. Когда умерли, тогда мы, конечно, святые».

— Ясное дело, — словно уловив эту его мысль, продолжала Людмила Зайчикова. — Не стало Сани — и теперь Саня святой. А был жив — распять тебе своего святого только и оставалось. Ну ладно, не плачь, — перешла она опять вроде бы к утешению.— Слезами горю не поможешь. Жизнь есть жизнь. Найдешь еще себе. Баба ты в теле, самая ягодка...

— Не нужен...— простонала Анфиса. — Не нужен мне кроме него никто!..

— Это сейчас не нужен, — совсем уже ласково убеждала ее Людмила Зайчикова. — А потом будет нужен. И не плачь. Детей у тебя нет, а без детей нынче любой оторвет...

«Да она же издевается над Анфисой! — сообразил вдруг и напрягся от возмущения Саня. — Вот сволочь. У человека такое горе, а она ковыряет, нашла момент».

— Без детей-то ты полная хозяйка жизни, — не унималась Людмила Зайчикова. — Еще как развернешься-то.

И Саня не выдержал.

Он взлетел с дивана одним рывком, оказался лицом к лицу с Людмилой Зайчиковой и рявкнул:

— Ты что же это над ней измываешься, стерва полосатая?! Ты это чему ее учишь!

Женщин словно взрывной волной отбросило к противоположной стене. Анфиса угодила прямо на стул и балансировала, пытаясь удержаться на нем. Глаза у обеих налились страхом, рты раскрылись. У Людмилы Зайчиковой даже вывалился язык. Однако она первой пришла в себя.

— Так ты, значит, живой, — сказала Людмила Зайчикова.— Я же тебя спасала, делала массаж сердца, и я же, выходит, стерва?

— Так ты, значит, живой...— как эхо, повторила Анфиса.

Через мгновение она рванулась к Сане, и тяжелая звучная пощечина опрокинула его обратно, на диван.

— Ну ладно, — вытянулась в струну обиженная Саней Людмила Зайчикова. — Раз я полосатая.., то воскресайте тут без меня.

И, возмущенно покачивая бедрами, соседка вышла из квартиры.

— Ты, значит, не умер! — громко закричала она, вся полыхая гневом.

И вдруг Саня отстранил жену движением, в котором проявилась спокойная мужественная сила. Он встал, не боясь уже ни ударов ее, ни крика, и, глядя прямо в лицо Анфисе, сказал тихо и убедительно:

— Да умру я. Успокойся, умру.

— Почему это ты умрешь? — опешив, спросила Анфиса с внезапным испугом.

— Да потому, что мне так легче, — Саня отвел глаза и судорожно вздохнул.

Анфиса неожиданно уткнувшись в Санино плечо, она громко всхлипнула. А потом колени ее подогнулись, Анфиса медленно сползла на пол, обняла ноги мужа, судорожно прижалась к ним.

Стоя над ней, он смотрел в темное окно, тихо гладил Анфису по голове и, с усилием разжимая плотно стиснутые зубы, говорил:

— Ну, не плачь, Фиса, успокойся. Плакать пока рано — ведь я же жив...